— Тогда скажите, что именно!

— Алый Фьорд создали прекрасные инженеры. Они изобрели множество разных машин. Некоторые из их изобретений совсем не нашли себе применения, некоторые использовались лишь частично. Когда они ушли отсюда, овладев силами, способными переносить их сквозь время, то оставили здесь многое из созданного ими. Одно из их изобретений замуровано в скале в дальнем конце горного хребта, окружающего фьорд. Это воздушная повозка, которая имеет свой собственный источник энергии. Но ее бросили, ибо она обладала существенным недостатком: ее двигатель источает некую эманацию, которая ослепляет пассажиров и в конечном итоге убивает их.

— И вы хотите, чтобы я отправился на Луну на такой повозке?! — Я даже засмеялся. — И умер еще до того, как попаду туда? Чего же мы этим добьемся?

— Ничего. Я не знаю, сколько времени нужно этим лучам, чтобы убить человека. Вполне возможно, ты успеешь добраться до Луны.

— Но, вероятно, останусь калекой?..

— Об этом я не знаю ничего.

— Где именно замурована повозка?

— В скалах есть тропа, которая через ущелье ведет прямо к ледяным пустыням. В конце ущелья возвышается одинокая скала. В ней вырублены ступени, которые ведут наверх, к замурованной двери. Ты должен взломать эту дверь — за ней и хранится воздушная повозка.

Я нахмурился. Я все еще не полностью доверял Хозяйке Чаши. В конце концов именно она была виновна в том, что я лишился Эрмизад и испытал столько потрясений и горя.

— Что же, я последую вашему совету, миледи, — сказал я. — Но только при одном условии. Вы должны мне кое-что обещать.

— Что же?

— Что вы откроете мне все, что вам известно о моей Судьбе и моем месте в этой Вселенной.

— Если ты добьешься успеха, я обещаю, что расскажу все, что знаю сама.

— В таком случае я немедленно отправляюсь.

Глава II

Город, который звался Луной

И я покинул Алый Фьорд и поспешил в черные, мрачные горы, зловеще возвышавшиеся над фьордом, упираясь вершинами в низкое сумрачное небо. С собой я взял карту, немного провизии и свой Меч. На мне было громоздкое меховое одеяние, не слишком согревавшее меня, но, по крайней мере, не дававшее замерзнуть. Я двигался вперед и вперед по узкой тропе с максимально возможной в таких условиях скоростью.

Спал я мало, в результате чего глаза все время слипались, и окружавшие меня обсидиановые утесы, базальтовые осыпи и странной формы потеки пемзы начинали как бы шевелиться и казались то издевательски ухмыляющимися лицами, то угрожающе нависшими над тропой фигурами великанов и чудовищ, то еще чем-нибудь столь же кошмарным. Я все время хватался за Меч, но продолжал путь, шатаясь, оскальзываясь, чуть не падая. В конце концов впереди завиднелся выход из ущелья, за которым простиралась ледяная пустыня. Над ней плыли все те же низкие облака, сквозь которые сейчас был виден красный шар солнца и еле заметные звезды за ним.

Я был даже рад, что наконец добрался до ледяной пустыни. Если в первый раз, когда я только попал в этот мир, льды показались мне мрачными и однообразными, то теперь, в сравнении с черными горами, окружавшими последнее, черное море Земли, они предстали совсем в ином виде. Я с трудом преодолел последний скользкий участок ущелья, и передо мной встала одинокая скала.

Как и говорила Хозяйка Чаши, скала стояла особняком от остальных, на самом краю ледяной пустыни.

Меня уже шатало от недосыпания. Я с трудом передвигал ноги, преодолевая последние полмили. И наконец достиг подножия скалы, где виднелись вырубленные в камне ступени. На первой же из этих ступеней я рухнул и провалился в глубокий сон.

Но вскоре проснулся, лишь слегка освеженный сном, и сразу двинулся вверх по ступеням, пока не добрался до замурованного входа в пещеру. Да, он был замурован, и замурован прочно: расплавленным когда-то, а теперь застывшим красно-желтым обсидианом.

А я рассчитывал, что дверь-то уж сломать смогу. Но с помощью чего я мог бы проникнуть сквозь застывший обсидиан?

Я оглянулся по сторонам, бросил взгляд на оставшиеся позади горы. Низкие темные облака словно прилипли к их склонам, делая их очертания еще более загадочными. Они как будто насмехались надо мной вместе с Хозяйкой Чаши.

— Будьте вы прокляты! — воскликнул я.

— Прокляты! — ответили они. — Прокляты!

Это эхо еще более усилило мое мрачное настроение.

Едва сдерживая клокотавшую в груди ярость, я обнажил Черный Меч. Черное сияние, исходившее от клинка, бликами заиграло на обсидиановой поверхности. Я размахнулся и нанес яростный удар по камню, закрывавшему вход в пещеру. Клинок глубоко вонзился в обсидиан, осколки брызнули во все стороны.

Удивленный, я нанес еще удар. Огромный кусок обсидиана отвалился и упал в сторону.

И вновь Черный Меч вонзился в камень, и на сей раз стена с грохотом рухнула, открыв черный зев пещеры. Я вложил Меч в ножны и, перебравшись через гору битого камня, вошел внутрь. В пещере было совершенно темно, я ничего не видел. Я вынул из-за пояса жезл-фонарик, что дал мне Бладрак, и нажал на его ручку. Тусклый свет озарил помещение.

Передо мной стояла машина, о которой говорила Хозяйка Чаши.

Но она ничего не сказала о том, что в машине меня будет ждать водитель, пилот!

Он сидел там и молча смотрел на меня, улыбаясь, словно зная мою судьбу наперед. Он был тонок и высок и одет в такие же серебряные доспехи, как те воины, что служили Белпигу. Он сидел в довольно-таки неловкой позе и так, видимо, просидел здесь многие века, ибо на меня, оскалившись, смотрел голый череп, а борта повозки сжимали пальцы скелета. Я догадался, что его оставили здесь как предупреждение тем, кто захочет воспользоваться этой повозкой с ее смертельным излучением. С проклятием я отбросил мертвеца в сторону.

Хозяйка Чаши говорила, что я вполне сумею справиться с управлением этой повозкой. И была права. Здесь не было никаких приборов, только одна ручка, выполненная из цельного кристалла, торчала из пола. Взявшись за нее, я почувствовал, что двигатель заработал. Толкнув ручку от себя, я заставил повозку двигаться вперед, а потянув ручку к себе, замедлил ее движение, а потом и остановил ее. Если тянуть ручку назад под некоторым углом, можно было поднять повозку в воздух, а толкая ручку под тем же углом вперед — опускаться вниз. Повороты легко выполнялись движением ручки вправо и влево.

Мне не терпелось покинуть пещеру и валявшийся там скелет пилота. Я покрепче взялся за ручку и толкнул ее вперед. И тотчас вся повозка засветилась ярким розовым светом. Двигатель, расположенный где-то под ногами, заработал мощнее. Я облизал пересохшие губы, еще раз толкнул ручку и вывел воздушную повозку из пещеры. Потом поднял ее на несколько футов в воздух, чтобы не наткнуться на гору камней у входа, и полетел. Повозкой было легко управлять — она слушалась малейших движений руки. Я глянул на карту, сориентировался по компасу, укрепленному на ручке, и направился прямо к городу, который здесь звали Луной.

Обсидиановые утесы скоро остались позади, и теперь подо мной были только льды, льды без конца и без края. Повозка стремительно летела вперед. Иной раз ровную поверхность льда пересекали торосы и трещины, но по большей части ничто не нарушало однообразия холодного и пустынного пейзажа, расстилавшегося внизу.

Я начал было сомневаться в справедливости утверждений Хозяйки Чаши относительно смертельной опасности, которая якобы исходит от двигателя повозки, но вскоре понял, что вижу теперь несколько хуже, словно что-то застилает мне взор. Потом почувствовал сонливость, затем появилась боль в суставах.

Я вел воздушную повозку на максимальной скорости, но у меня не было приборов, чтобы эту скорость определить. Холодный ветер бил в лицо, борода была вся в инее, тяжелый меховой плащ развевался, я с трудом мог дышать.

Я замерзал. Мне казалось, что я лечу все дальше и дальше от солнца и мир становится все темнее и темнее.